Статті / Що таке синдром вивченої безпорадності.

ОДИН ИЗ ВАЖНЫХ ШАГОВ на пути к дестигматизации психических заболеваний — открытый и честный разговор о проблеме. Мария Пушкина рассказала нам о жизни с биполярным расстройством, трудностях в постановке диагноза и особенностях жизни с болезнью в России.

Биполярное расстройство (БАР) — это заболевание, при котором спокойное состояние чередуется с периодами повышенной активности и настроения (маниакальные эпизоды) и периодами подавленности, упадка сил (депрессивные эпизоды). Прежнее название этого явления — маниакально-депрессивный психоз — современные медики считают не вполне корректным. Фазы чередуются у всех людей по-разному и выражены в разной степени. Различают БАР I и II типа. В БАР I типа ярко выражена мания — крайняя степень нервного возбуждения, вплоть до потери самоконтроля и связи с реальностью. В таком состоянии человек способен возомнить себя пророком, носителем тайных знаний и броситься в любую авантюру. БАР II типа отличается тем, что у человека не развивается настоящих маний, а бывают гипомании — эпизоды приподнятого, вплоть до эйфорического, настроения. Но преобладают фазы депрессии, они могут продолжаться месяцами и даже годами. 

 О БАР II типа я знаю на собственном опыте. Я с детства понимала, что со мной что-то не так, и всегда страдала от резких перепадов настроения. Как и у многих, всё проявилось в подростковые годы на фоне гормонального сдвига. Детство я помню как абсолютно счастливое, безоблачное — и буквально в один момент оно закончилось. Я почти на четыре года погрузилась в унылую подростковую депрессию.

Мне казалось, что я тяжело больна. Я ненавидела себя и окружающих, чувствовала себя самым ничтожным, ни на что не пригодным созданием. Всё это усугублялось упадком сил, когда не то что пробежать кросс — дойти утром до школы было тяжёлым испытанием. Я ни с кем тогда не дружила и общалась только с книгами и героями сериалов про убийства. Какие-то предвестники этого, наверное, были и раньше. Я хорошо помню, что первый свой план самоубийства придумала в 9 лет. В 12–14 лет я с такими мыслями просыпалась и засыпала. Если жизнь обычного человека более-менее похожа на прямую (детство, юность, взрослый возраст), то жизнь биполярника — это американские горки, на которых движешься по кругу. В гипомании ты превращаешься в вечного подростка, который жаждет приключений на свою голову, не может и минуты усидеть на месте. В депрессии ты ощущаешь себя немощным стариком, у которого ржавеют мозги и тело.

 Закончилась моя первая депрессия тоже будто по щелчку: ближе к 16 годам я однажды проснулась с улыбкой во всё лицо и поняла, что хочу бегать, хохотать, общаться. Жизнь моментально стала суперактивной и насыщенной, казалось, мне всё по плечу. Я ощущала себя в постоянном полёте и иногда двигалась и говорила так быстро, что друзья спрашивали: «Ты что, на спидах?»

Я училась, работала, была волонтёром, непрерывно путешествовала. Я спала тогда в лучшем случае часов по шесть, не в силах остановиться, замедлить вихрь мыслей и планов в голове. Однажды я на целый месяц оказалась в совершенно безумной арктической экспедиции на велосипедах: там я бегала с 18-килограммовым рюкзаком за плечами, обгоняя здоровых мужчин.

У меня была пара нервных срывов. Однажды я наорала матом на начальника, из-за чего меня исключили из проекта. В тот момент, когда я покинула свой город, чтобы покорять Петербург, организм начал меня подводить. В 22 года я снова была самым несчастным человеком в мире, обессиленным, подавленным, без планов и амбиций. Работа превратилась в каторгу, чтобы просто сделать звонок, нужно было по часу себя уговаривать. Я стала постоянно болеть, врачи говорили о падении иммунитета. Думать и писать было физически трудно, я не могла ни на чём сосредоточиться, забывала английские и даже русские слова. Я благополучно пережила этот период благодаря поддержке любимого мужчины, который обо мне заботился: приносил еду, водил за руку гулять, искал врачей.

Дальше взлёты и падения повторялись. Я пыталась разобраться, что со мной происходит, общалась с несколькими психотерапевтами. Все они были классные, современные, отлично образованные, но только один понял, что то, что со мной происходит, выходит за границы комплексов и детских травм. Это серьёзный недостаток многих специалистов — вера в то, что психотерапия может вылечить всё без всяких лекарств.

Подбирали мне препараты долго и мучительно. Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес — никогда не знаешь, каким человеком проснёшься с утра

Наконец, мой последний психотерапевт сказала: «Знаете, у вас налицо признаки депрессии. Я бы посоветовала встретиться с психиатром». Я была в шоке. Моё представление о себе радикально расходилось с картиной депрессии. Я привыкла думать о себе как об активном, жизнерадостном человеке, которому что-то мешает расправить крылья.

Первый психиатр, к которому я пошла, был частным врачом и принимал анонимно. Я бы не рискнула идти в государственный диспансер, где твои симптомы запишут и сохранят навеки. Если вы стоите на учёте, диагноз может потом помешать устроиться на работу, получить права — мало ли как ещё злоупотребит знаниями о тебе твоё государство. Врач пришла к выводу, что моя депрессия развилась из-за подавляемых негативных эмоций. Она назначила мне минимальную дозу нормотимика и рекомендовала разбираться с этими самыми эмоциями у психотерапевта.

Это не помогло, мне становилось всё хуже. Я спала часов по одиннадцать и просыпалась с раскалывающейся головой и дрожью в руках. По вечерам я могла только лежать на диване и плакать. Всё это сопровождалось высокой тревожностью и социофобией: я начала шарахаться от людей, меня пугали толпа в метро и едущие мимо машины. В какой-то момент мне было страшно отвечать на звонки и даже открывать сообщения в фейсбуке. Все силы я тратила на то, чтобы ходить на работу и делать вид, что у меня всё в порядке.

Я поняла, что среди психиатров есть два враждующих лагеря: «олдскульный», который от каждого симптома найдёт таблетку, и «продвинутый», который считает, что антидепрессанты вредны, потому что они не устраняют психологические причины проблемы, а только убирают симптомы. Соответственно, первые считают, что БАР — это врождённый дефект в балансе гормонов, который можно исправить только химически. Вторые не верят, что это врождённая болезнь, а верят в психотерапию.

В итоге я обратилась к государственному врачу (это, в принципе, тоже можно сделать анонимно) с советским образованием. К тому моменту я много прочитала об аффективных расстройствах и уже сама поняла, что моя проблема не только в депрессии. Проницательная пожилая врач буквально с первого взгляда поставила мне диагноз «БАР II типа». Она выписала более сильные лекарства и предостерегла, что от психотерапии в таком состоянии только вред: раскапывание негативного опыта из прошлого может ещё сильнее травмировать.

Я вовсе не хочу сказать, что психотерапия при БАР не помогает. Биполярное расстройство — недостаточно изученное заболевание, о причинах его возникновения до сих пор спорят. Я знаю истории, где причины расстройства (например, воспитание психически неуравновешенными родителями) можно было проработать с помощью психотерапии. Мне психотерапия со временем тоже помогла, в первую очередь научиться принимать себя вместе с недостатками, не чувствовать себя виноватой и неполноценной из-за болезни. Главное — найти «своего» терапевта, с которым вы будете говорить на одном языке.

Подбирали мне препараты долго и мучительно. У них масса побочных эффектов: то бессонница, то, наоборот, вялость и потеря внимания, проблемы со зрением, сыпь на коже… Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес — никогда не знаешь, каким человеком проснёшься с утра. Биполярное расстройство сложно в лечении, потому что для мании и депрессии нужны совершенно разные препараты, а фазы сменяются непредсказуемо. БАР II типа, как и в моём случае, часто путают с депрессией, потому что на симптомы гипомании обычно не жалуются, до определённого момента они только радуют — это же сплошной драйв!

При этом, если лечить БАР только антидепрессантами, результат может быть плачевным: депрессия со временем перейдёт в манию, а мания может разогнаться до полной потери контроля и психоза. Об этом рассказывает шокирующая книга «Fast Girl»: её автор, олимпийская спортсменка, на фоне мании решила заняться проституцией.

Я не сразу осознала, что, чтобы чувствовать себя лучше, образ жизни нужно менять. Первое, что я сделала после постановки диагноза, — взяла много денег в кредит и отправилась на тропический курорт, где зависала в клубах и успокаивала нервы алкоголем. Я тогда не думала, что мне потом год придётся выплачивать долги, а думала о том, что нужно немедленно сбежать от этого уныния и серости. Загулы и растраты — это очень типичное для биполярников поведение. Но за праздником жизни неизбежно последовала очередная депрессия, и пришлось делать выводы

 На самом деле я до сих пор не смирилась с тем, что у меня в жизни много ограничений. Моё состояние и сейчас неидеально, хотя я не теряю надежды, что оно станет лучше. К сожалению, биполярное расстройство — это на всю жизнь, можно только несколько выровнять перепады настроения и приспособить к ним образ жизни. Если его не лечить, оно ухудшается с возрастом: депрессии будут чаще и тяжелее. Мне, в общем, повезло. Около половины людей с БАР не могут полноценно работать и не способны завести семью; у многих за плечами попытки самоубийств и месяцы в психиатрических клиниках. Другая половина вполне справляется со всеми социальными функциями, только это даётся им тяжелее, чем другим.

В депрессии очень трудно работать. Я примерно полгода не могла делать почти ничего осмысленного. Важно сократить число дел до минимума, не погребать себя под горой обязанностей. Но при этом нельзя совсем всё забрасывать: диванный образ жизни добьёт вас окончательно. Самая большая иллюзия в депрессии — что в твоём состоянии виноваты внешние обстоятельства: муж не любит, на работе не ценят, в стране бардак. Стоит бросить всё старое, например уехать на край света, и жизнь наладится. Я многое бросала и уезжала три раза; это помогает, но очень ненадолго. Со временем на тебя наваливаются все те же самые нерешенные проблемы. В фазе гипомании легко наломать дров, испортить отношения с близкими и коллегами. Нужно учиться притормаживать и расслабляться. Очень помогает йога.

Правила жизни биполярника довольно простые, они вписываются в избитое понятие здорового образа жизни: соблюдать режим, отказаться от алкоголя и прочего допинга, заниматься спортом, по ночам спать. И нужно себя беречь: не переутомляться, избегать лишнего стресса. Бури страстей и богемный образ жизни не для вас, хотя биполярная душа требует именно этого. Я стала себя ограничивать в увлечениях. Раньше если мне нравилось какое-то дело, я погружалась в него с головой, могла не есть и не спать. Теперь понимаю, что постоянное напряжение расшатывает психику. Полезно вести дневник, чтобы упорядочить мысли и переживания. Стоит завести шкалу настроения — табличку, в которую ты записываешь своё настроение и принятые лекарства. Это важно, чтобы точно представлять, как со временем развивается заболевание и насколько эффективно лечение.

В западной культуре биполярное расстройство широко обсуждается ещё с 80-х. Многие известные люди открыто говорят о своей борьбе с заболеванием, и это очень поддерживает. В первую очередь это нежно мной любимый Стивен Фрай, который выпустил фильм о своей жизни с БАР, «Stephen Fry: The Secret Life of the Manic Depressive», а ещё Кэтрин Зета-Джонс и Джереми Бретт. Кстати, песня Курта Кобейна «Lithium» тоже о биполярном расстройстве: БАР I типа лечат литием. Радует, что в популярных сериалах появляются яркие персонажи с биполярным расстройством, например Кэрри из «Родины», Йен и его мать из «Бесстыдников», Сильвер из «Беверли-Хиллз 90210: Новое поколение».

Из-за недостатка информации о БАР ты не можешь понять, что с тобой творится, чувствуешь себя проклятым 

Меня очень поддержало чтение книг, написанных самими людьми с биполярным расстройством, где они рассказывают, как справляются с болезнью, что чувствуют. Позитивный пример необходим, чтобы поверить, что ты не обречён, ты справишься. Must read — книги Кей Джеймисон, известного американского психиатра, которая во время расцвета своей карьеры поняла, что сама страдает биполярным расстройством. Болезнь не помешала ей изменить мир к лучшему: открыть клинику для лечения БАР, вести исследования, написать книги, которые стали бестселлерами, в первую очередь автобиографию «An Unquiet Mind: A Memoir of Moods and Madness», а ещё «Touched with Fire» — впечатляющее исследование о связи БАР с творческими способностями (многие гениальные люди страдали этим заболеванием, психиатры подозревают в биполярности Марину Цветаеву и Владимира Высоцкого). К сожалению, ни одна популярная и доступная обычному читателю книга о БАР не переведена на русский. Я хочу восполнить этот пробел и уже практически перевела «An Unquiet Mind»; теперь думаю, как её издать. Кстати, только что вышел фильм о биполярном расстройстве «Touched with Fire» с Кэти Холмс в главной роли, названный в честь книги; очень надеюсь, что он доберётся до России.

В России для больных БАР главная трудность заключается в том, что никто не знает, что это за болезнь и что с ней делать. Как, впрочем, и с другими психиатрическими проблемами: люди воображают ужасное и думают, что это опасно для окружающих. Из-за недостатка информации ты не можешь понять, что с тобой творится, чувствуешь себя проклятым. На самом деле вокруг вас каждый день гуляет множество вполне симпатичных персонажей с психопатией, хронической депрессией или обсессивно-компульсивным расстройством. Если они знают свои особенности и умеют их контролировать, они ничем не отличаются от других людей. Я думаю, в России в массе психические проблемы «прячутся» за алкогольной зависимостью: алкоголь — это доступное «лекарство», с помощью которого люди пытаются держаться на плаву.

В британской прессе сейчас много говорят о том, что к психическим проблемам нужно относиться так же, как и к любым другим проблемам со здоровьем, например как к язве желудка или астме: ты полноценный член общества, но у тебя есть ограничения. Этот подход пока далёк от российских реалий. Ты не можешь взять больничный из-за депрессии. Не можешь вслух говорить о своих проблемах, боясь быть отвергнутым, лишиться работы. Люди шарахаются от психиатров и остаются наедине со своей проблемой, довольно трудно найти грамотного профильного специалиста. Почти нет литературы на русском, нет тех же групп поддержки. Есть пара сообществ в соцсетях, но в них очень не хватает экспертов.

Я хочу внести посильный вклад в то, чтобы ситуация в моей стране стала лучше. Как неплохой переводчик, я перевожу и выкладываю в сеть интересные статьи и книги о БАР. В планах — развивать профильный сайт о БАР и создать группу поддержки. И я в пои